В незапамятные времена из морской пены родилась богиня Афродита. А около двухсот лет назад она вновь явилась людям, только не из пены морской, а из темного земляного склепа...

Зимой 1820 года на греческий остров Милос, продуваемый ветрами Эгейского моря, накатил сильный шторм. А когда через дней волны немного поутихли, на берег вынесло обломки рыбацких лодок, разбившихся о скалы, и нескольку тел, среди которых оказалась и рыбачка Понтия Буттонис. Эта несчастная никак не должна была погибнуть, ведь на лов собирался ее муж. Но Йоргас Буттонис занедужил, а отпустить в коварное зимнее море подростка-сына Понтия побоялась. Теперь рыбачка лежала посреди церкви в наскоро сколоченном гробу - руки смиренно сложены на груди, глаза закрыты медными монетами. Йоргас неловко переминался у гроба, принимая соболезнования. Соседи, вздыхая и крестясь, громко шептались, забыв о приличиях:

- Странное дело! За два дня в воде бедняжку должно бы разнести, побить о камни... А она, смотри-ка, при жизни такой красавицей не была, как теперь. Прямо богиня!..

- Видно, не зря ее звали Понтией, это ведь одно из имен богини любви. Афродита Понтия - значит Морская. Знать, досталась ее душа морю...

На поминках Йоргас Буттонис вместе с сыном и племянником обносили вином пришедших. Шершавые и натруженные руки осиротевшего хозяина дрожали. Соседи, помянув усопшую, скоро переключились на дела земные: год выдался неурожайным, осень - дождливой, зима - вовсе погибельной. Как до весны дотянуть?..

Но и наступившая весна поначалу не принесла облегчения. Маленький остров Милос гудел под напором сердитых волн, горный кряж трещал под порывами ледяного ветра. В море никто не выходил.

Когда же наконец на остров пришло долгожданное тепло и зазеленели оливковые рощи, рыбаки, оставив на время сети, встали за плуг, как и семейство Буттонис, которое тоже владело небольшим клочком земли.

Каждую весну Йоргас, прежде чем засеять пашню, убирал с поля камни, но на другой год они появлялись снова. Вот и сейчас плуг застрял, и Буттонис в ужасе почувствовал, что земля уходит из-под ног. Заглянув в образовавшуюся яму, крестьянин увидел на дне что-то белое. «Не иначе клад, - разволновался Йоргас. - На острове ведь еще недавно хозяйничали пираты». Не медля, он полез вниз. Стены колодца были каменными и гладкими. В этот момент солнце, прорвавшись сквозь тучи, осветило могильный мрак, и Буттонис увидел... беломраморную статую прекрасной женщины... Настоящая богиня красоты!..

Йоргас поспешил в свой убогий домишко и рассказал о находке сыну и племяннику: «Продадим статую и станем богачами!» Дождавшись ночи, втроем отправились к яме, но попытка вытащить тяжелую статую из колодца обернулась неудачей: ее верхняя часть неожиданно отделилась. Бюст отнесли домой и вернулись за нижней частью, однако та оказалась и вовсе неподъемной. Тогда раздосадованный Йоргас велел юношам до времени оставить ее в яме, присыпав землей, и держать язык за зубами, чтобы никто не пронюхал о находке.

Дома Буттонисы поднесли фонарь к мраморному бюсту, чтобы получше его рассмотреть, и отпрянули - на них смотрела покойница Понтия! Только очень молодая.

- Истинная Афродита! - выдохнул Йоргас.

- Нет! - возразил сын. - Понтия Афродита - это наша мама и больше никто!

- Но надо же ее как-то называть...

- Может быть, Венерой? - предложил племянник. - Так звали богиню любви римляне.

Всю ночь Йоргас молился: «Матерь Божья и ты, бедная Понтия, которая сейчас на небесах! Помогите нам, пошлите удачу!»

Но шила в мешке не утаишь, и уже наутро вся деревня судачила о чудесной находке Буттонисов. Но каков же был испуг милосцев, когда на горизонте показалась большая бригантина! Неужели турецкая?! Турки уже больше трех веков властвовали над Грецией, правда, на островах появлялись нечасто.

Деревня вмиг опустела, закрылись двери домов, захлопнулись ставни. Когда же корабль подошел ближе, перепуганные селяне разглядели на флагштоке французский флаг. Тревога отступила, деревня ожила, и местный трактирщик услужливо распахнул пошире дверь: все знали, что заезжие французы большие охотники до милосского вина.

На борту бригантины красовалась надпись «Лашеврет». Всезнающий трактирщик тут же сообщил односельчанам, что в переводе это означает «Козочка». Так что, едва матросы сошли на берег, острые на язык крестьяне окрестили их «козлами». Лашевретцы, не теряя времени даром, направились в трактир пировать. В попойке не участвовали лишь два офицера - они сидели поодаль от остальных и о чем-то оживленно спорили. Любопытный трактирщик примостился неподалеку и ждал, когда его позовут. Наконец гости обратили на него внимание.

- Капитан Дюмон Дюрвиль и лейтенант Матерер! - представились французы. - Эй, трактирщик! Наверняка у тебя есть хорошее вино, а не та дрянь, которую пьют наши матросы.

Хозяин подобострастно улыбнулся:

- Милосское вино настоящей выдержки по виду хоть и похоже на деготь, зато на вкус - слаще амброзии. Но оно очень дорогое, господа офицеры!

- Продай нам бочонок! - потребовали офицеры. - Мы хотим преподнести его французскому послу маркизу де Ривьеру, который ждет нас в Стамбуле.

Но пройдоха-трактирщик заломил такую цену, что офицеры озадаченно переглянулись - названная сумма составляла половину их месячного жалованья.

- Может, поискать какую-нибудь старинную вещицу? - предложил лейтенант. - Маркиз ведь коллекционирует древности.

Опять подозвали трактирщика, и через минуту-другую тот вынес пыльную красно-коричневую амфору. Дюмон Дюрвиль повертел ее в руках и строго поглядел на грека.

- Мой друг прекрасно разбирается в древностях, так что потрудитесь добыть что-нибудь стоящее, а не эту дешевую подделку!

Уже наступили сумерки, когда французские офицеры постучались в скромное жилище Буттониса. В углу лачуги на старой циновке лежал беломраморный женский бюст неописуемой красоты.

- Если статуя цела, она стоит больших денег! - оторопело прошептал Дюмон Дюрвиль.

Очевидно, Буттонис понял, о чем толкуют пришедшие, и торопливо зашептал:

- Нижняя часть в подземелье... Достать не смогли... Но вам мы покажем нашу Венеру!

Французы, вооружившись факелами, ринулись за хозяином в склеп. Осмотрев находку, они начали уговаривать крестьянина, мешая французские, греческие и турецкие слова, никому ее не показывать, тем более не продавать! Сейчас у них нет денег, но они расскажут о Венере маркизу де Ривьеру, который уж точно не поскупится. Буттонис слушал, с трудом понимая, о чем речь, и согласно кивал.

До Стамбула «Козочка» «доскакала» быстро, и Жюль Дюмон Дюрвиль немедля поспешил с новостями к послу. Маркиз де Ривьер, узнав о беломраморной Венере, пришел в крайнее волнение, но дело было щекотливым: по закону все найденное в греческой земле принадлежало туркам. Выход один - вывезти Венеру тайно. Через пару дней на Милос отправился посольский корабль «Эстафета» с особым заданием: любым способом - подкупом или силой - заполучить статую.

Всю дорогу командиру корабля, секретарю посольства виконту Марсюллесу мерещилось, будто грек уже продал свою бесценную находку, и предчувствие его не обмануло: едва «Эстафета» вошла в залив, виконт заметил турецкий корабль. Схватив бинокль, он рассмотрел на берегу матросов, которые на веревках что-то волокли к фелюге.

- Десанту по вельботам! - скомандовал Марсюллес. - Гребите к берегу! Если сумеете отвоевать статую у турок, всем бочка вина!