К своему дому Сократ подошел, когда Афины уже погрузились в сиреневый полумрак. Приникнув ухом к двери, он прислушался. В доме стояла тишина - значит, хвала богам, все уже уснули. Однако, войдя в дом, философ увидел, что жена еще возится у очага, а старший сын, подросток Лампрокл, что-то мастерит в своем углу. Спали только средний, Софрониск, и младший, Менексен.

- Ужинать будешь? - глухо спросила Ксантиппа, не оборачиваясь к мужу.

- Нет, я сыт! - торопливо ответил тот, хотя, по правде говоря, был голоден. Скуповатый кожевник Клеофонт, под вечер зазвавший Сократа в гости, получил от него все советы, в каких нуждался. Но угостить жареным тунцом, как обещал, забыл, а у философа не хватило духу напомнить об этом.

- А денег ты принес? - теперь жена повернулась к нему лицом, и его выражение не сулило ничего хорошего.

- Нет, - вздохнул Сократ и поспешил заверить: - Но завтра принесу.

- Ты говорил это вчера, позавчера... Имей в виду, еды в погребе осталось на два-три дня, не больше. У Менексена порвались ремешки сандалий, - продолжила жена, - и мальчик ходит босиком, про хитон Софрониска, который из-за ветхости стал похож на решето, я уже не раз повторяла, да мне и самой не в чем выйти на люди...

Поначалу Ксантиппа говорила тихо, но быстро перешла на исступленный крик. Ее большие черные глаза горели недобрым огнем, а сама она, с виду крепкая женщина с гривой густых каштановых волос, походила на разъяренную, готовую к схватке львицу. В порыве гнева она вырвала из рук оторопевшего Сократа кружку и швырнула ее об пол. Лампрокл принялся подбирать черепки, заплакали спавшие за деревянной перегородкой Софрониск и Менексен...

- Ксантиппа, золото мое, из всех достоинств у меня есть лишь одно: я хорошо слышу, - попытался шуткой задобрить жену Сократ. - Но боюсь, из-за такого крика я оглохну. И тогда перестану слышать твои упреки.

- Замолчи, старый бездельник! - завопила жена еще громче. - О боги! Зачем вы позволили мне выйти замуж за этого никчемного человека, не способного прокормить свою семью?.. А вы перестаньте реветь! - рявкнула она Софрониску и Менексену. - Папочку вам жалко? Меня бы кто пожалел...

Ксантиппа сорвала с супружеского ложа одеяло и, чтобы муж даже не вздумал подходить к ней близко, ушла спать в темный чулан, где еще долго проклинала свою судьбу...

На следующее утро Сократ встал ни свет ни заря. Стараясь никого не разбудить, быстро сжевал корку черствого хлеба, заел ее черным виноградом и отправился в каменоломню, что находилась возле Акрополя, высоко вознесшегося над Афинами.

Путь туда он мог бы найти с завязанными глазами. Его отец Софрониск работал каменотесом, в эту каменоломню он часто брал с собой Сократа, чтобы сынишка в меру своих сил овладевал навыками тяжелого, но почетного ремесла. Однако Сократ, орудуя резцом и молотком, уже с ранних лет мечтал стать не каменотесом, а скульптором. И, надо заметить, у смышленого мальчугана неплохо получалось отсекать от камня все лишнее и наделять холодный мрамор светом и теплом.

Вскоре о способностях Сократа прослышала Аспазия, будущая жена правителя Афин Перикла. Эта ослепительно красивая гречанка отличалась глубоким умом и образованностью. В ее доме собирались талантливые афиняне, велись жаркие споры и риторические баталии. Молодой Сократ стал одним из ее любимцев. Аспазия верила, что со временем сын каменотеса станет таким же великим скульптором, как Фидий.

Шло время, между Афинами и Спартой началась многолетняя Пелопоннесская война. Сократ сменил резец скульптора на боевой дротик. В Афины он вернулся через несколько лет. Родные и друзья Сократа заметили, как сильно он изменился. Прежде думавший о славе и богатстве, теперь он стал к ним равнодушен. Потерял всякий интерес к скульптуре и сутками напролет читал. Родители все чаще напоминали, что сыну пора жениться, но он решился на этот шаг лишь к сорока годам. Когда люди спрашивали Сократа, в чем он теперь видит смысл своей жизни, бывший скульптор не задумываясь отвечал: в поиске истины и беспрестанном умножении знаний о мире. Иначе говоря, он избрал удел философа.

Но это занятие не приносило никаких доходов. Когда Ксантиппа уж слишком допекала супруга претензиями, Сократ брался за любое дело, чтобы подзаработать. Чаще по старой памяти шел в каменоломню... В тот день он обтесал мраморный пилон для храма Деметры, возводимого в соседних Фивах, с помощью пемзы придал столбу приятную гладкость и жемчужное сияние. К полудню Сократ выбился из сил - все-таки ему было уже за пятьдесят - и пошел к подрядчику за расчетом. По прикидкам, он заработал не меньше сотни драхм. Конечно, улыбаясь про себя, думал философ, Ксантиппа все равно будет недовольна и опять накричит, но уже, наверное, не так громко, как вчера.

- Какая досада, Сократ! - воскликнул подрядчик и показал пустой кошелек. - Я сегодня уже раздал все деньги и смогу заплатить тебе лишь через три дня.

По хитро сощуренным глазам фиванца Сократ понял: тот лжет. Скорее всего, пользуясь тем, что его семья далеко, плут решил на деньги философа развлечься с одной из афинских гетер.

- Ладно, если сам не смогу прийти за деньгами, то пришлю жену, - смирился с неудачей Сократ и предупредил подрядчика: - Не хотел бы я видеть, что с тобой случится, если ты и ей покажешь дно кошелька...

Он вышел из каменоломни на вольный простор и подивился, каким не по сезону жарким выдался день: октябрьское солнце палило, точно июльское. Воздух был неподвижным и прозрачным. Внизу, прильнув к морскому берегу, лежали его родные Афины. В заливе бойко сновали рыбацкие лодки. Нет, что бы там ни было, а этот мир прекрасен, сказал себе Сократ, спускаясь по каменистой тропинке к городу. Местами почва так раскалилась, что обжигала подошвы ног. Сократ был бос, у него, как и у младшего сына, Менексена, сносились сандалии. Но философ не придавал этому особого значения: какая разница, ходит человек обутым или босым, это ведь не делает его ни хуже, ни лучше...

Еще на подходе к городу он подумал, что должен хоть чем-то порадовать Ксантиппу. Бедная женщина! Пока он из книг и бесед с людьми черпает мудрость, она тащит на своих плечах весь дом. Трудная жизнь превратила ее, когда-то красивую девушку, в сварливую крикунью. Да, он виноват, что семья пребывает в постоянной нужде. Но что поделаешь, если ему часто попадаются нечестные работодатели, которые, как бы он ни старался, платят сущие гроши или, как этот подрядчик из Фив, не платят вовсе?.. Увидев на углу улицы сидевшего под матерчатым навесом своего давнего приятеля, парикмахера Кориска, Сократ наконец-то придумал, чем порадовать Ксантиппу: он приведет себя в порядок! А то борода уже похожа на изодранную метлу, да и волосы отросли ниже плеч, как у женщины.

- Кориск, дорогой, - вежливо обратился он к уличному парикмахеру, - не подстрижешь ли ты меня в долг? Клянусь Гермесом, на днях я расплачусь.

- Повернулся же у тебя язык сказать такое, уважаемый Сократ! - с укоризной посмотрел на него добряк Кориск. - Я не только подстригу тебя бесплатно, но и покормлю, если зайдешь ко мне в гости. Дам также вяленую дыню, чтобы ты сам поел, угостил детей и жену...

- Нет, нет! - запротестовал Сократ, усаживаясь перед отполированным до зеркального блеска медным листом. - Ты не намного богаче меня, чтобы стричь и кормить бесплатно...

Посмотрев на свое отражение, философ с сожалением отметил:

- С годами становлюсь все страшнее. Глаза, как у рака, навыкате, нос съехал в одну сторону, рот - в другую... Как думаешь, Кориск, за что боги сделали меня таким безобразным?

- Да, Сократ, ты некрасив, - не стал кривить душой парикмахер. - Но тебе ли пенять на судьбу? Я слышал, Дельфийский оракул признал тебя самым мудрым человеком в Элладе.

- Я тоже слышал об этом, - невесело отозвался Сократ, - но без промедления отдал бы половину своей мудрости за то, чтобы при виде меня люди не шарахались в сторону. Мне даже перед своими домашними неловко: они все красивые, один я урод.

- Повторяю: зря ты ропщешь на судьбу, - парикмахер, орудуя ножницами, и так, и этак пытался утешить философа. - Боги дали тебе сверх меры ума и по справедливости решили, что не обязательно при этом быть еще и красивым.