Чем больше произведение искусства, тем труднее уложить его в общепринятые схемы, труднее выделить его мотивы в их последовательности или параллельности. В нем все существует одновременно и нерасчленимо. Тем труднее, следовательно, создать версию каждого персонажа и каждой линии. И все-таки (разумеется, с достаточной степенью условности) можно разделить трагедию (менее, чем когда-либо, произвольно) на два акта, как мы это и сделали у себя в «Пикколо театро».
Ищите хорошие книги? Советуем книги для родителей, посмотреть более подробную информацию вы сможете перейдя по ссылке.
Два акта в каком-то смысле представляют два аспекта одной и той же реальности в двух разных регистрах: коллективном и индивидуальном. Первый акт показывает протагонистов трагедии в историческом, преимущественно политическом измерении – но разве история и политика делаются не отдельными людьми? Второй акт показывает их в психологическом, внутреннем, человеческом измерении – но разве в движении истории нет человеческого, разве отдельный человек не есть неотъемлемая часть общества? Это различие в тоне, очевидное даже в плане стилистическом, отнюдь не смещает центра тяжести трагедии, которым, по нашему мнению, является столкновение класса патрициев с классом плебеев и их борьба, поданная – не следует упускать этого из виду – не как сценическая иллюстрация определенного периода Римской империи, но как типический «момент» одной из констант истории человеческого существования. Именно будучи вписанной в контекст истории, личная трагедия Кориолана становится катализатором – и тоже типичным,- приводящим в действие трагическое событие, задуманное поэтом.
И речь тут идет не о разрушении протагониста в классическом смысле слова, как это кажется некоторым, а о расширении измерений его существования, достигнутом именно потому, что автором было обнаружено бесконечное множество отношений, связывающих Кориолана с другими, даже помимо его воли. Мы в своей интерпретации старались оторваться от всяких схем, от всяких принятых в литературе условностей, чтобы увидеть все словно заново и принять данность как некий экстраординарный факт, требующий пристального исследования, непредвзятого и внимательного подхода.
